Страсти по Скайвею: Юницкий создаёт историю струнных дорог, а недобросовестные конкуренты Узлов и Дубатовка её переписывают

«Созданию SkyWay я посвятил около 40 лет интенсивной работы», – гласит официальный сайт инженера Анатолия Юницкого. За все это время учёный не единожды предпринимал попытки создания струнной транспортной системы, меняя названия фирм и партнёров, с которыми «вроде бы» шел к намеченной цели: плечом к плечу, след в след. В процессе подготовки данной статьи выяснилось, что  за лаконичной фразой «40 лет разработок» стоят десятки интриг, предательств и просто некрасивых поступков. Что же на самом деле таит в себе история струнного транспорта? Попробуем разобраться. 

Был человек – и нету: как фотошоп меняет реальность

7 июня 2016 года Верховный Суд Республики Беларусь принял решение: «Запретить частному унитарному предприятию «Моноракурс» воспроизведение, переработку, сообщение для всеобщего сведения и любое иное использование фотографического произведения, на котором запечатлены Юницкий Анатолий Эдуардович и Дубатовка Игорь Петрович под испытательным стендом путевой структуры с поднимающимся по нему автомобилем с адаптированными колёсами».  

Эта фотография без согласия правообладателя была размещена на веб-сайте www.monorakurs.by компании Игоря Дубатовки. При этом фото было предварительно обработано в программе «Photoshop»  таким образом, что с него исчезли: изобретатель и автор струнных технологий Анатолий Юницкий, рельсовая опора и фирменные знаки – «капля» и стилизованная буква «Ю» (первая буква фамилии изобретателя) – на кузове ЗИЛа. Согласно решению суда, «Моноракурс» обязан выплатить ЗАО «Струнные технологии» компенсацию за нанесённый ущерб, удалить фотографию со своего сайта и в течение месяца разместить на нём сообщение о том, что компанией было нарушено исключительное право ЗАО «Струнные технологии» на данное фотографическое произведение. Срок размещения этого сообщения, установленный судом, — 6 месяцев.

Слева фотография, которая была размещена на сайте компании «Моноракурс» www.monorakurs.by в разделе «Проекты зданий и сооружений» по ссылке «Испытательный стенд струнной транспортной системы в г. Озёры». Справа — оригинал фотографии. При сравнении искажённость первого снимка видна невооружённым глазом. Проведённая в рамках судебного процесса экспертиза дала этому компетентное подтверждение.

К моменту принятия судебного решения фотография, ставшая причиной судебного иска, уже была удалена с сайта «Моноракурса». Сообщение о нарушении авторского права, вероятно, будет опубликовано в самое ближайшее время. От выплаты компенсации в пользу ЗАО «Струнные технологии» ответчику также уйти не удастся. Справедливость, по-видимому, восторжествовала, но, однако вот как выглядит упомянутый в суде раздел сайта «Моноракурс» к моменту написания этого материала:

 

Слева — принт-скрин страницы сайта «Моноракурс». На нём ЗИЛ, так же, как и на предыдущей подделке, не имеет никаких фирменных знаков. Справа оригинал одной из фотографий, размещённых на сайте инженера Юницкого, на которых отчётливо видны стёртые дизайнерами «Моноракурса» фирменные знаки.

Выставка тщеславия: бывшие сотрудники Юницкого на «Белагро 2016»

В судебном решении особо отмечено, что в ходе разбирательства ответчик «систематически допускал недобросовестные действия». Параллельно с ходом процесса представители компании созывали потенциальных инвесторов на выставки в Петербурге и Минске, где на всеобщее обозрение выставляли ту же сомнительную фотографию, что была размещена у них на сайте. Непосредственным свидетелем этого стал и автор данной статьи, посетивший минский форум «Белагро 2016» и пообщавшийся с представителем компании (как выяснилось в последующем, давнишним соратником Игоря Дубатовки) дизайнером Владимиром Жаркевичем.

 

Владимир Жаркевич на выставке «Белагро 2016»

 

Фотография с удалёнными логотипами струнного транспорта Юницкого (СТЮ) на стенде ADGEX (слева). Справа оригинал фотографии, на котором отчётливо видны логотипы. Анатолий Юницкий: «ЗИЛ-131, передвигавшийся по рельсо-струнной путевой структуре в Озёрах без логотипов СТЮ, никогда не существовал в природе. Кстати, эти знаки на ЗИЛе в 2001 г. рисовал сам Жаркевич, когда работал главным дизайнером в ОАО «Научно-производственная компания Юницкого». Судя по всему, у него наступила амнезия, когда он пришёл работать в компании, возглавляемые недобросовестными конкурентами струнных технологий – Дубатовкой и Узловым. Уверен, исходя из низкого качества фотошопа, именно Жаркевич и стирал на фотографиях Юницкого, а с ЗИЛа – им же собственноручно нарисованные на нём более 10 лет назад товарные знаки».

Нужно сказать, что на выставке Жаркевич представлял не «Моноракурс», а группу компаний ADGEX, в состав которой компания входит в качестве проектного предприятия. Стенд группы компаний презентовал транспортную систему «второго уровня» UPRAIL, выступающую в качестве одного из ключевых направлений деятельности группы компаний ADGEX.

Владимир Жаркевич охотно и довольно подробно рассказывал о преимуществах транспорта «второго уровня», о его удобстве, экологичности, безопасности и т. д. На вопрос о том, что изображено на фотографии с ЗИЛом,он сказал следующее: «Компания «Моноракурс» в 2000 году спроектировала в г. Озёрах стенд. Даже не стенд, а такой опытный полигон, где на высоте 15 м над землёй грузовик двигался, преодолевал подъём в 10 градусов и там безопорный пролёт — 40 м (как удалось выяснить в последующем, эта информация не вполне соответствует действительности: на самом деле уклон был 10 процентов, что составляет примерно 6 градусов, а пролёты были не по 40 м, а 12, 24, 36 и 48 м – примечание автора). Это, скорее, испытательный стенд 2000 года (на самом деле он был построен в 2001 г. – примечание автора), но сегодня у нас 2016 год. Безусловно, за эти 16 лет наработан колоссальный материал, уже  появились партнёры. Каждый из партнёров отвечает за свой участок в этой общей системе, а в целом это система — это система «под ключ», как мы её называем, «горизонтальный лифт». То есть вы можете приобрести 12-метровый контейнер  с элементами, там будет инструкция. Открываете контейнер и по инструкции собираете километр дороги». Характерно, что спустя 20 минут разговора, на вопрос об уровне проработанности системы на сегодняшний день, он ответил: «это архитектурный эскиз», что, даже если не брать в расчёт заявления о готовности системы «под ключ», явно не стыкуется с утверждением о проработке «колоссального материала».

Ещё более противоречиво отвечал Жаркевич на вопросы о связи полигона в городе Озёры с личностью Юницкого. Диалог выглядел следующим образом:

— Что вы может сказать по поводу тяжбы компании ADGEX с Юницким, вокруг которой было много споров в интернете?

— Я по этому поводу ничего не скажу. Почему? Потому что я занимаюсь конкретной проработкой нашей технологии.

— Вы работали с Юницким?

— Работал когда-то, до 2007 года.

— Имел ли он причастность к строительству полигона в Озёрах?

— Честно говоря, я просто даже не в курсе.

— А если перефразировать вопрос: кто является автором технологии?

— Вот я сейчас достану эту штучку, — достаёт мобильный телефон, — Понимаете, это тех-но-ло-гия. Здесь, как такового, автора просто в принципе быть не может. В принципе…

Принципы технологии демонтажа: совместная инновация компаний ADGEX и «Моноракурс»

Вероятно, этими же соображениями объясняется и исчезновение фирменных знаков СТЮ, а также самого Юницкого с фотографий, которые, несмотря на судебное решение, по-прежнему присутствуют в информационном поле. Уже не на сайте «Моноракурса», обязанного заплатить штраф за нарушение авторских прав, а на сайте большого партнёра этого проектного предприятия, группы компаний ADGEX.

 

 

Фотография с сайта ADGEX, на которой рядом с фигурой директора УП «Моноракурс» Игоря Дубатовки исчезла фигура Анатолия Юницкого. Размещение именно этой фотографии на сайте УП «Моноракурс» было квалифицировано Верховным Судом Республики Беларусь как нарушение авторского права.

С директором ADGEX Виктором Узловым автору этой статьи побеседовать не удалось. Зато удалось поговорить с Игорем Дубатовкой:

— У вас на сайте есть фотографии действующей модели струнной системы в городе Озёры…

— Да. Да, да, да. Это мы его проектировали.

— Он действует до сих пор?

— Нет. Его разобрали и снесли. Сровняли с землёй, да.

— Это вы сделали? Это было как-то задумано?

— Нет, это было кому-то другому надо.

— Когда это произошло?

— Не знаю, не знаю.

— В 2001 он был построен. Сколько он функционировал?

— Ну, наверное, до 2008 или 2010, я не помню.

На вопрос о степени проработанности технологии и близости её к воплощению в реальность Игорь Дубатовка ответил, что у компании есть заинтересованные партнёры в ряде стран, однако, о сколь-либо точном сроке ввода систем UPRAIL в эксплуатацию говорить пока рано. Всё зависит от того, как конкретно проект будет реализован.

Существенным представляется следующее. На сайте партнёра «Моноракурса» — группы компаний ADGEX — немного ниже прошедшей обработку в графическом редакторе фотографии Игоря Дубатовки можно прочитать: «Выполнив и отработав на опытном участке весь объём запланированных испытаний, и с предстоящей передислокацией бизнеса в Австралию, осенью 2009 разработчиками UPRAIL года было принято решение о демонтаже полигона в г. Озёры. Тем самым была отработана ещё одна технология — технология демонтажа преднапряжённой конструкции». Как видно из разговора, Игорь Дубатовка ничего об этом «не знает» и «не помнит». 

 

Принт-скрин страницы сайта группы компаний ADGEX, повествующей о разработке и испытаниях транспортных систем второго уровня: http://adgex.ru/Eco-Logistics/Uprail/Transportnie_sistemi_vtorogo_urovnya.aspx

Из ресторанов в космос не летают, а из столовых — можно

С Анатолием Юницким мы встретились в столовой города Марьина Горка, после посещения строящегося образца струнной транспортной системы – ЭкоТехноПарка. В ходе беседы, длившейся более часа, все составляющие этой запутанной детективной истории с поддельными фотографиями постепенно выстроились в общую цельную картину.

Где были Игорь Дубатовка и Виктор Узлов в 1982 году

— Как вы познакомились с Игорем Дубатовкой? Какое участие принимал он в работе над созданием струнного транспорта? Какие функции он выполнял в ходе работы над проектированием и строительством полигона в Озёрах?

Юницкий недолго подумал и начал свой рассказ.

— Я начну историю раньше — сказал он в своей довольно резкой манере, — струнными технологиями я занялся не потому, что встретился с Дубатовкой. Этими технологиями я занялся ещё студентом, когда он в детский сад ходил. Любой идее предшествует инкубационный период, причём он очень длительный. Тот же автомобиль был за 100 лет до Форда, вертолёт рисовал ещё Леонардо Да Винчи. Я вынашивал идею струнного транспорта по меньшей мере лет 10. Она отпочковалась от космической программы, в рамках которой сперва было придумано выходящее в космос кольцо, а затем эстакада, с которой это кольцо стартует. После этого я понял, что эстакада может быть очень тяжёлой, дорогой, материалоёмкой и начал совершенствовать её, упрощать, в результате чего решил сделать её преднапряжённой и неразрезной. Вслед за этим смог свести это к струнному рельсу — к лёгкой ажурной конструкции – и только тогда подумал: «Почему бы не поставить обычное транспортное средство на эту эстакаду»? Идея струнного транспорта, таким образом, была результатом работы по созданию Общепланетного транспортного средства для выхода в космос. Это произошло в 70-е годы, когда инженерная идея сформировалась в конкретное техническое решение и была подана первая заявка на изобретение. Эта заявка была подана мною в 1977 году — этот год и можно считать годом изобретения струнного транспорта.

— Заявка была подана именно на тот струнный транспорт, который создаётся сегодня в рамках проекта SkyWay?

— Нет. Я подавал заявку на Общепланетное транспортное средство (ОТС), но это тоже струнный транспорт. Почему? Представьте себе систему длиной 40 тысяч километров и всего 10 метров в поперечнике. 40 миллионов метров разделите на 10. Соотношение размера к длине будет равно 1 к 4 миллионам. Аналогом будет являться паутинка длиной в километр. Такая паутинка не может работать на сжатие, так как в этом случае неминуемо потеряет устойчивость.  Только растянутая конструкция может функционировать. Поэтому я и проектировал ОТС таким образом, чтобы оно находилось в растяжении во время всего цикла работы. Поднимаясь в космос, находясь в космосе, садясь на землю — оно должно быть всё время растянуто, как струна. Это и есть первая струнная система.

 

 

 

 

Страницы монографии А. Юницкого с изображением фрагментов Общепланетного транспортного средства (ОТС) — кольца, построенного вокруг земли по экватору, способного, расширяясь, подниматься на околоземную орбиту за счёт центробежной силы.

 

— И что стало с вашей заявкой на столь масштабное изобретение?

Заявку мне вернули, отказали, указав на то, что она была неправильно оформлена и намекнув на то, что такие крупные идеи вообще не защищаются. Затем я подавал заявки снова и снова, постоянно совершенствуя идею на протяжении пяти лет, пока, наконец, не понял, что мне не удастся получить авторское свидетельство, как бы я ни старался. Мне дали понять, что против моей идеи можно найти тысячи причин для отказа. Количество доводов, которые находили для того, чтобы отказать мне в авторском свидетельстве, превышало 500. Я отвечал на каждый так, что моя переписка с Госкомизобретений могла бы стать основой для толстенной книги.  Но эту книгу я, возможно, напишу позже. Тогда же, поняв, что авторское свидетельство мне получить не удастся и, стремясь защитить право первенства на своё изобретение, я написал и издал монографию «Струнные транспортные системы: на Земле и в космосе». Ей предшествовали десятки, если не сотни, менее крупных работ в научно-популярных изданиях: «Изобретатель и рационализатор», «Техника молодёжи» и т. д. Таким образом, мои первые публикации по струнному транспорту относятся к 1982 году. Интересно, что в это время делал Дубатовка или Узлов? Впрочем, неинтересно.

 

 

 

Фотографии одних из первых публикаций об изобретении инженера А. Юницкого (1983 год)

Кто вставляет палки в небесные колёса и как с этим бороться

— Что конкретно содержали в себе эти публикации? На каком уровне в них была проработана идея струнного транспорта?

— Я могу сказать, что уже тогда уровень проработки был на порядок выше, чем то, что Илон Маск не так давно предложил в виде идеи транспорта в вакуумной трубе: Hyperloop. Если взять публикацию в журнале «Изобретатель и рационализатор», то там можно увидеть даже не одну, а шесть вакуумных труб. Всё это сопровождено необходимыми расчётами.

Естественно, это вызвало противодействие со стороны советской системы, в том числе судебные иски, – система не воспринимала выскочек и инакомыслие, в том числе в инженерной сфере. Был даже эпизод с авторским свидетельством, специально выданном человеку со справкой о шизофрении. Ну а так как у него есть справка, что он шизофреник, то он может с тобой судиться, а ты с ним — нет. После выхода моих статей это человек подал 6 исков на меня в суд. Как бы то ни было, эти суды я выиграл. Иски были надуманные – я обвинялся то в телепатии, то в том, что я – немецкий шпион, так как свидетель подтвердил, что я на Олимпиаде в Москве в 80-м году передал секрет перочинного ножика с двумя шарнирами какому-то немцу. А ещё было несколько судов, в которых мне и редакциям всесоюзных журналов пришлось доказывать, что Анатолий Юницкий – реальный изобретатель из города Гомеля, написавший все эти статьи, а не вымышленный псевдоним некоего «настоящего автора» Владимира Тарана из Москвы. Мне стало понятно, что из меня пытаются сделать шизофреника – это был один из способов борьбы с инакомыслием.

Всё это длилось года три и навело меня на мысль о том, что нужно иметь официальную поддержку, получить статус. Тогда я начал сотрудничать с Федерацией космонавтики СССР, участвовал в ежегодных Циолковских чтениях в Калуге и других мероприятиях. Кроме того, я ушёл из дорожно-строительного треста и перешёл на работу в Институт механики металлополимерных систем академии наук БССР, где сперва работал инженером, а затем возглавил патентно-лицензионный отдел, благодаря чему наш институт вышел в лидеры по изобретательству во всём СССР. За сравнительно короткий промежуток времени я смог стать профессионалом в области патентоведения и изобретательства. Фактически всё это было следствием моей травли государством и возникшего на этом фоне чёткого понимания: «Чтобы бороться с системой, нужно быть профессионалом». Это позволило мне в 1986 году стать членом Федерации космонавтики и организовать Первую всесоюзную конференцию по проблемам неракетного освоения космоса на своей родине, в г. Гомеле. Она была не только первая, но и единственная, и я был её организатором: нашёл деньги, чтобы пригласить 500 человек из нескольких стран — докторов наук, академиков, космонавтов. Всё это организовал я, простой инженер. Это был апрель 1988 года. По заказу Госкино СССР Беларусьфильм даже снял обо мне 30-минутный научно-популярный фильм «В небо на колесе». Он в течение года демонстрировался в кинотеатрах СССР перед началом художественных фильмов. Где в это время был Дубатовка?

Эпизод из фильма «В небо на колесе»: Анатолий Юницкий на конференции по проблемам неракетного освоения космоса. Гомель, апрель 1988 года.

Через тернии к «Звёздному миру»

Конференция была большим достижением для обычного советского инженера. Вместе с тем, она ознаменовала и своеобразный тупик. Я был руководителем патентного отдела. Институт, в котором я работал, занимал первые места по изобретательству в СССР. У меня была хорошая, по тем временам, зарплата и обеспеченное будущее, но всё это не могло способствовать дальнейшему продвижению идеи неракетного освоения космоса. Исторический момент был удачным для того, чтобы уйти из академической науки. Тогда разрешили создавать Центры научно-технического творчества молодёжи (НТТМ), откуда в последующем вышли многие видные деятели науки и предприниматели. Один из таких центров под названием «Звёздный мир» и был создан мною при поддержке Советского Фонда Мира и Федерации космонавтики СССР. Это был второй такой центр в Белорусской ССР, для создания которого нужно было получить разрешение Совета министров и ЦК партии Республики. Более того, Советский Фонд мира выделил мне грант в размере более 200 тыс. долларов (около 150 тыс. советских рублей) на исследования неракетного освоения космоса.

В рамках Центра мною было организовано и практически реализовано большое количество разработок инновационного характера. Я думаю, что мы работали на уровне нынешнего Сколково, не меньше. За полтора года Центром было реализовано порядка 100 инноваций, в том числе за 7 месяцев был создан  – спроектирован, изготовлен и испытан – принципиально новый кормоуборочный комбайн с производительностью вдвое больше обычного и стоимостью производства в 20 раз меньше, чем обычный, а также струнных теплиц, сверхпроводящих систем передачи энергии и т. д. На счёте Центра собралась сумма, эквивалентная примерно 5 млн долларов. Это при том, что никто нас не финансировал и не поддерживал на государственном уровне, что и стало главной причиной прекращения разработок.

Эпизод из фильма «Звёзд земное притяжение» (1989): Анатолий Юницкий за работой в Центре «Звёздный мир».

Переехало комбайном: как советское государство реагировало на инновации Юницкого

После испытаний и демонстрации упомянутого комбайна меня пригласили в обком партии, хотя я был беспартийным, и спросили: «Ты кто такой?  Ты хочешь оставить 30 тысяч человек на Гомсельмаше без работы? Ты понимаешь, что мы тебя сейчас посадим? Ты комбайн ещё какой-то пытаешься сделать? Рационализатор хренов». Разумеется, что такая реакция была вызвана не только научными разработками, которые велись под моим руководством.

В 1989 году были очередные выборы в Верховный Совет СССР (тогдашний парламент) и я по наивности и глупости тоже стал баллотироваться и по опросам побеждал первого секретаря обкома партии. Они стали бороться со мной, я стал бороться с ними. Так, например, типография отказалась печатать мою предвыборную программу, хотя на то не было никаких законных оснований. Тогда я расклеивал машинописные программы на улицах, а за мной шла бригада и срывала их. Очевидно, силы были не равны. Дальнейшая борьба была бессмысленна и бесполезна. Я понял, что меня просто посадят, чтобы не мешал. Я взял портфель, всё оставил, и ушёл, став безработным. Как ящерица, отбросил хвост, просто для того, чтобы защитить себя и свою семью. Подобное в дальнейшем со мной было не раз.

Лихие 90-е: бизнес, бандиты, струнный транспорт, рэкет и ракеты

Два-три года было очень тяжело. Тогда я создал фермерское хозяйство в Мозырском районе Гомельской области, на родине отца, работал на земле. После распада Советского Союза я также стал создавать коммерческие компании, чтобы как-то заработать, и попытаться самостоятельно финансировать развитие программы неракетного освоения космоса. Я никогда не прекращал заниматься струнным транспортом, уделяя этому всё свободное время.

— В какой же момент вы посчитали возможным уделять этому всё время?

— Тогда, когда достиг определённого уровня в развитии бизнеса, который у меня тут же стали отнимать. Было сложное время, когда предпринимателю нужно было либо как-то договариваться с бандитами, либо самому брать в руки автомат. Я не хотел этим заниматься: если бы занялся, то, скорее всего, меня бы давно уже похоронили. Я не такой человек, я не мог быть таким беспринципным, наглым, циничным. Я бы проиграл.

В это время меня нашёл мой первый партнёр Александр Капитонов, которому было всего 28 лет, но который к тому моменту уже был миллионером, заработав деньги на нефти вокруг Мозырского НПЗ. Он как-то узнал о моих идеях и предложил вместе строить будущее, при том, что он станет моим стратегическим партнёром и инвестором. Мы заключили лицензионный договор, создали совместные компании в Германии и Беларуси. Мне была положена зарплата – тысяча долларов в месяц. Пользуясь случаем, я свернул собственный бизнес и целиком ушёл в разработки струнного транспорта. Но тут мой партнёр просто испарился. «Партнёрство» длилось 4 года, с 1993 по 1996 гг., и за это время я не получил ни рубля из обещанной зарплаты. Все работы в рамках созданного совместного конструкторского бюро приходилось финансировать за счёт собственных средств, оставшихся после ликвидации бизнеса.

— Я так понимаю, что вы в рамках этого партнёрства занимались уже конкретно разработками струнного транспорта для наземного, а не космического использования? Именно эта идея привлекла вашего партнёра? Как он узнал о ней? Была публикация?

— Да, первая публикация по наземному струнному транспорту, четвёртое поколение которого получило название SkyWay, была сделана в 1993 году. Именно после неё ко мне обратился Капитонов. Но он был знаком ещё с моим отцом, который одалживал ему денег на развитие бизнеса: бетонные блоки для строительства. Кстати говоря, он обманул и моего отца. Я об этом позже узнал. Взял тридцать тысяч рублей тогда, когда автомобиль Жигули стоил пять, создал бизнес, а потом вернул эти тридцать тысяч моему отцу, но уже тогда, когда за эти деньги можно было купить всего лишь килограмм колбасы. И вот он, когда обратился ко мне, говорил о том, что знает моего отца, что я, наверное, такой же умный, честный и продвинутый, как и отец, и что он, Капитонов, знает о моей программе и хочет вместе строить светлое будущее.

Как бы то ни было, результатом того, что я посвятил большую часть своего времени работе над струнным транспортом, стала моя научная монография «Струнные транспортные системы: на Земле и в космосе», опубликованная в 1995 году. Хотя, конечно, работа над её созданием велась на протяжении гораздо большего времени – примерно 15 лет.

Когда Капитонов увидел монографию, первым его вопросом было: «А где я? Почему меня нету в числе авторов»? Затем он позвал своих бандитов и распорядился забрать весь тираж и сжечь его. А потом он говорит: «Слушай, мы тебя сейчас утопим в ближайшем пруду и даже кругов не будет. Переписывай всё на меня». Угроза была вполне серьёзна, так что на следующий день я просто не вышел на работу и уехал в Москву. Вот тогда Жаркевич сменил свой минский домашний номер телефона – так сильно он испугался, хотя наезд был не на него, а на его шефа.

— То есть вы уже были знакомы с Жаркевичем?

— Да, он работал на меня с 1994 года. Я взял его на работу в качестве дизайнера, когда создавал своё второе конструкторское бюро в Минске (первое было в Гомеле), где занимал должность генерального конструктора. Капитонов был президентом компании, так как по лицензионному соглашению обязался инвестировать в неё, платить мне и конструкторам зарплату. В реальности он ничего не платил. Как было с тем же Ганновером, куда мы ездили на выставку. Я добирался туда за свой счёт. Он прилетел на вертолёте, а потом говорил мне, что это и была инвестиция — 10 тысяч долларов, потраченных на перелёт. Как он видел работу КБ: зарплата конструктору 50 долларов в месяц, диван в углу офиса, чтобы работали круглосуточно, бесплатный чай и проезд в городском транспорте. А если кто-то не так будет работать, тогда: «По печени его, по печени, чтобы знал, падла!» Ну а когда я не включил его в авторы своей научной монографии, то он и вовсе хотел убить меня, искал повсюду после моего исчезновения.

Я сам позвонил ему где-то через месяц, когда написал завещание о передаче всех прав на струнные технологии Республике Беларусь и направил его в Совет Безопасности Беларуси. Убивать меня после этого теряло всякий смысл. Капитонов к тому моменту вынужден был жить в Киеве, приняв украинское гражданство, так как после всех угроз с его стороны, я пошёл в КГБ Беларуси и написал заявление, в котором изложил всю эту историю. Капитонов давно интересовал их, так что моё заявление было своего рода «последней каплей», поводом его посадить. Зная всё это, он и сбежал на Украину. Бизнес у нас не состоялся, на его предложение продолжить партнёрство я ответил отказом.

Обложка книги «Струнные транспортные системы: на Земле и в космосе», основной тираж которой был уничтожен по распоряжению Капитонова – первого партнёра А. Юницкого

С чего начинался полигон в Озёрах, и при чём здесь Игорь Дубатовка

— Всё это было ещё до встречи с Дубатовкой?

— Да. Потом, в 1998 году, уже живя в Москве, я вышел на первый грант ООН. Создал ряд компаний и продолжил заниматься струнным транспортом, в результате чего к 2000 году смог выйти на новый этап. Тут мне очень помог Сергей Сибиряков – молодой креативный чиновник, начальник департамента, а затем и заместитель министра одного из российских министерств. Он познакомил меня с Дмитрием Терёхиным, который сказал, что профинансирует испытательный полигон. Мы заключили с ним лицензионный договор на 5 миллионов долларов, но были перебои с финансированием. Однако, благодаря участию губернатора Александра Лебедя, с которым опять же меня познакомил Сибиряков, мы достроили полигон в городе Озёры. Строительством полигона занималась компания «НПК Юницкого», которую создал я один, а потом взял в неё Терёхина в качестве партнёра, а тот отнял у меня эту компанию, подделав мои подписи.

Именно тогда, когда я стал набирать конструкторские бюро и делать весь комплекс (эстакаду, которая к тому моменту уже была проработана, подвижной состав, инфраструктуру и автоматизированную систему управления), тогда и взял я на работу Игоря Дубатовку. Его посоветовали мне как хорошего расчётчика, инженера.

— К тому моменту компания «Моноракурс» уже существовала?

— Да. Он её раньше создал. Именно по этой причине я взял его на работу по совместительству: неделю в Минске, неделю в Москве. Стали работать. Я платил ему деньги. Начали проектировать полигон в Озёрах. Кстати, это место нашёл я и оформил долгосрочную аренду земли на свою компанию – на «НПК Юницкого», которая к тому времени, при поддержке Министерства транспорта России, стала научной организацией. Я же обеспечил финансирование, сначала взяв лично на себя займ у Терёхина на 1,5 миллиона долларов под залог своей интеллектуальной собственности, а затем моим партнёром стал генерал Лебедь, который выделил на строительство 300 тысяч долларов из своего губернаторского фонда.

— Другие сотрудники «Моноракурс» как-то были задействованы в проектировании полигона в Озёрах?

— Да. В ходе сотрудничества я предложил привлечь небольшую часть, несколько человек, его сотрудников к проектированию грузовой эстакады. Мы создали временный трудовой коллектив (ВТК), в рамках которого они принимали участие в проектировании и строительстве полигона. Кстати, к тому времени у меня работало уже больше 100 исследователей, проектировщиков, конструкторов. Например, только с московского завода ЗИЛ я взял на работу около 40 конструкторов на разработку подвижного состава – грузового, городского, междугороднего высокоскоростного. Оттуда же пришёл главным конструктором (я был генеральным) и Степанов, который был на ЗИЛе главным конструктором правительственных автомобилей. Более 10 человек с большим опытом работы в ракетно-космической отрасли были приняты мною на работу с НПК «Энергия». Они начали разрабатывать автоматизированную систему безопасности, управления, энергообеспечения и связи. Ведь струнный транспорт не сводится только к струнному рельсу и опорам, в работе над которыми и привлекался Дубатовка. При этом в полигон в Озёрах были заложены только мои технические решения, на 7 из которых мною были получены патенты на изобретения, в том числе евразийские. Я не знаю ни одного патентоспособного инженерного решения, которое предложил бы Дубатовка в тот период времени, когда он работал у меня и когда мы дружили, вплоть до 2011 г.

— Значит ли это, что они одновременно являлись сотрудниками вашей компании и компании «Моноракурс»?

— Наверное, меня это не интересовало. Мне не важно, где они работали. Я им платил деньги, так что они работали у меня. А то, что они что-то делали помимо этого — это их проблемы. Они работали у меня, работали по моему заданию и реализовывали не свои идеи, а мои. И строилось всё это на земле, которую я нашёл и оплатил. Никакого прямого отношения минский «Моноракурс» к подмосковным Озёрам не имел и не имеет. При этом в Озёрах мною, как единственным учредителем, было создано ещё пять компаний, помимо «НПК Юницкого»: научная, производственная, проектная, по подвижному составу, по испытаниям. В общей сложности тогда у меня работало около 150 человек, примерно как сегодня в ЗАО «Струнные технологии». Дубатовка, отвечавший за проектную часть эстакады, был всего лишь одним из наёмных работников. По результатам работы в Озёрах мною было получено семь патентов на изобретения, в которых в авторах и патентообладателях нет ни Дубатовки, ни кого-либо еще из тех 150 человек, работавших на меня.

— Он был просто «одним из» или ключевым работником?

— Он был просто одним из работников. Никакой он не партнёр. Такой же, как и все остальные, которым я платил зарплату. Партнёром был Дмитрий Терёхин, у которого потом, когда всё построили, возникли финансовые проблемы. Фактически Терёхин перестал финансировать строительство ещё за полгода до этого. Так что если бы не Лебедь, которого помог найти Сибиряков, то мы бы не достроили полигон. Но и когда достроили, то деньги закончились, и я три месяца не мог платить зарплату сотрудникам. Было очень тяжело. В этой ситуации многие ушли, и Дубатовка был в их числе.

Как Юницкий оказался в Австралии, и чем заменил струнный транспорт Капитонов

В это время (2002 год) мне позвонил Капитонов. Сказал, что слышал о полигоне в Озёрах и хочет сотрудничать, но я, помня опыт такого сотрудничества, естественно, отказался. Однако он проявил редкую настойчивость, а я остро нуждался в инвестициях. В итоге я вынужден был согласиться, переехал в Киев, где продолжил работать над струнным транспортом уже в новой компании, созданной совместно с Капитоновым. Я стал набирать КБ, пригласил туда некоторых членов бывшей команды и, в частности, Владимира Жаркевича. Но примерно через год, когда было набрано конструкторское бюро, получено разрешение на использование земли под полигон в Гостомеле, под Киевом, то Капитанов в частной беседе, в очень грубой форме, популярно объяснил мне, что я ему больше не нужен — он и так всё знает и без меня построит струнные дороги. Однако, после моего ухода, он так ничего и не построил, кроме никому не нужного монорельса под брендом «Капвэй» (путь Капитонова), на который Капитонов потратил все свои деньги. После этого он стал банкротом, а в скором времени умер от инсульта.

Я вернулся с семьёй обратно в Москву, снова создал КБ, уже пятое по счёту, затем зарегистрировал ООО «Струнный транспорт Юницкого». Было очень тяжело. Под КБ выделил свою квартиру, жили все вместе, моей дочери тогда был год (когда мы уехали в Киев к Капитонову, ей было всего 3 месяца). Жаркевич около года жил у меня в квартире, пока её не ограбили и не вынесли всё самое ценное, – я не бросил его в Киеве, когда расстался с Капитоновым. Выручила всех моя жена – она стала инвестором, продав свои три небольшие гостиницы в Крыму, на современные деньги стоимостью около миллиона долларов. Это позволило нам проработать около 5 лет, пока не пошло финансирование струнного транспорта из Хабаровска, Ставрополя и Ханты-Мансийска.

 

 

Транспортная система «Капвэй», разработанная в 2003–2004 гг. киевским конструкторским бюро Капитонова с привлечением минского «Белкоммунмаша», после того, как тот решил, что и сам, без Юницкого, может создать струнный транспорт.

Откуда взялся ADGEX и в чём, по мнению Юницкого, корень зла

Вернувшись в Москву, я знать не знал ничего о Дубатовке, до тех пор, пока семь лет спустя не начал продвигать проект в Австралии. Вот тогда я вспомнил о нём, как о толковом инженере и снова пригласил на работу. Он стал главой минского представительства, так как Виктор Узлов убедил меня в том, что якобы, по австралийским законам, я не мог совмещать должности директора белорусской и австралийской компаний, так как стал бы «серым кардиналом». И я формально был принят в представительство на должность Генерального конструктора, оставаясь генеральным директором головного предприятия в Сиднее, чтобы осуществлять руководство инженерными работами в Минске, где именно я начал формировать очередное, уже шестое по счёту, конструкторское бюро. Здесь-то и началась история с подделкой фотографий.

В Австралии на должность директоров по закону нужно было назначить как минимум двух граждан страны. Посоветовавшись с Виктором Узловым, который приехал весной 2010 г. в Австралию и жил там за мой счёт, так как был в тот момент времени безработным (вообще-то весь наш бизнес в Австралии создавался за мой счёт – я взял очередной инвестиционный займ), я взял на директорские должности Владимира Ромашко (на тот момент – дизайнера кухонь), бывшего гражданина России, получившего к тому времени австралийское гражданство, и Майкла МакБрайда (австралийского безработного, друга Ромашко) – никого другого в Австралии мы просто не знали. Затем Узлов втёрся ко мне в доверие, это он умеет, и я сделал его генеральным директором, доверил печать, австралийские банковские счета и многое другое. И в результате он, вступив в сговор с Дубатовкой, Ромашко, МакБрайтом и примкнувшим к ним австралийским бизнесменом Ромашевским (отцом Ромашко, которого я взял на должность номинального директора), отнял у меня всё. Мошенническими методами, не гнушаясь ничем – с подделкой моих подписей, доверенностей, печатей. 

Слева направо: Анатолий Юницкий, Максим Калашников, Виктор Узлов беседуют про СТЮ. Эпизод телепередачи от 10 июня 2011 г. телеканал "Нейромир-ТВ". Именно эту телепередачу требует удалить из интернета В. Узлов в своём письме-ультиматуме (см. ниже).

Я стал получать от Узлова  угрозы – если, не дай Бог, я снова займусь струнными технологиями, они найдут меня в любой стране мира и убьют. Затем они разругались друг с другом – Ромашко публично обвинил Узлова в том, что тот украл у компании крупную сумму денег. Так что в Австралии сейчас, кроме нас, есть ещё две команды, которые якобы разработали струнные технологии и построили полигон в Озёрах – возглавляемая Узловым (туда же входит и Дубатовка) и возглавляемая бывшим дизайнером кухонь Ромашко. Последний оказался даже хитрее Узлова, так как ему досталось созданное мною в Минске шестое по счёту конструкторское бюро со всеми украденными у меня 35-ю конструкторами, компьютерами, столами, стульями и т.д. и даже с тем же арендованным мною офисом.  Он действует поумнее, чем Узлов, – собирает под струнные технологии деньги тихонько, без особого шума. Кстати, они не единственные, кто «изобрёл» струнные технологии и «построил» полигон в Озёрах. В разные годы эту версию активно продвигали на своих сайтах   Капитонов и еще один мой партнёр. 

 

Письмо Виктора Узлова Анатолию Юницкому (17 июня 2011 года)

Я должен был догадаться о том, что Узлов способен пойти на такое ещё тогда, когда как-то за разговором он проговорился: «Нужно передавать частный бизнес не по наследству, а продвинутым менеджерам». Он считал себя именно таким. Уже потом я понял, что он имел в виду, когда он провёл рейдерский захват австралийских фирм. Затем обанкротил их, украв всё, даже мои личные вещи в сиднейском офисе, и создал компанию ADGEX, по сути обокрав сотни наших инвесторов, в том числе и меня, главного инвестора и основателя группы компаний по реализации струнных технологий Юницкого. Именно Юницкого, так как тот же Дубатовка работал в Минске в представительстве «STU», которое расшифровывается как «String Transport Unitsky». Получая от меня зарплату в 2000 долларов, хотя я видел его в офисе только в день выплаты этой зарплаты. Вот так он и «работал» – просто числился в представительстве.

Теперь они на каждом углу кричат о том, что это они с Дубатовкой строили полигон в Озёрах и там же, видимо, телепортировавшись на 12 лет назад, разработали инновационную транспортную систему UPRAIL, которая просто несостоятельна с инженерной точки зрения. Эта их «дорога» просто рассыплется, потому что ни Узлов, ни Дубатовка ничего в этом не понимают. Узлов — менеджер, Дубатовка проектирует офисные здания, высотные дома, торговые центры. Хорошо проектирует, но при этом ничего не знает о том, что такое транспортная эстакада, что такое подвижной состав, автоматизированная система управления и так далее. Они ничего не строят и не могут строить, а строю я. А они делают «замануху» и обманывают инвесторов, потому что Узлов, когда делал рейдерский захват и приезжал в Минск, чтобы купить моих конструкторов, как-то проговорился: «Юницкий неправильно работает, он делает какие-то чертежи, а нужно делать замануху». И вот только недавно я заметил — фамилия Узлов происходит не от «узел», «узелок», как я думал ранее. Я увидел другое: корень «зло», у-зло-в. Поэтому могу сказать, что наши предки не ошибались, когда давали фамилии — всё, к чему прикасается Узлов, превращается в зло.

Хотелось бы отметить и следующее. Это я, за счёт собственных средств, содержал полигон в Озёрах в период 2001—2009 гг. Кому только его не демонстрировал – и экспертам ООН, и российским олигархам, которые затем, в разные годы, становились моими стратегическими партнёрами (Александр Лебедев и Сергей Полонский). А Председатель Госстроя России, генерал Николай Кошман, даже катался на нашем ЗИЛе с логотипами СТЮ в 2003 г. На это имеются многочисленные подтверждающие документы и фотографии. И никто ни разу не видел там того же Дубатовку.

Полигон демонтировали не Узлов с Дубатовкой, как они утверждают, а неустановленные лица – через неделю после Госсовета по инновациям на транспорте, который проходил в конце 2009 г. в Ульяновске. Струнный транспорт Юницкого тогда презентовал сам губернатор Сергей Морозов. Он просил президента Дмитрия Медведева и членов Госсовета отнести СТЮ к критическим технологиям, в которых так нуждается Россия. Его услышали, но поняли наоборот – приехала военизированная бригада в составе порядка 100 человек с самой совершенной техникой, и наш полигон в течение суток исчез с лица земли. Сомневаюсь, что эту спецоперацию организовал бывший лётчик и мелкий бизнесмен Узлов, который, кстати, и помог Морозову презентовать СТЮ на Госсовете, так как сам – из Ульяновска (и до сих пор там прописан, хотя и живёт в Австралии) и лично знаком с губернатором. Тогда я его ещё не познакомил с Дубатовкой.

Философское отступление: зачем Юницкому нужны суды

— Но выходит, что и до Узлова было много людей, обманувших ваше доверие. На вашем месте большинство людей превратилось бы в циников и не только Узлову, но вообще никому бы не стали верить. Вы поверили. Как вы это объясните?

— Меня так воспитали. К тому же это даёт мне опыт. Это как если ты вышел на улицу, а там идёт дождь — можно промокнуть, а можно на основе опыта изобрести зонт. И я благодарен судьбе за то, что у меня был такой опыт. Теперь у меня нет партнёров, есть другие — работники, сотрудники, менеджеры и так далее, и я больше не отдам никому и никогда ключи от струнных технологий. И у меня нет ни на кого зла. И я говорю всё это не потому, что я зол на кого-то, но потому, что за мной сегодня стоят десятки тысяч инвесторов. Узлов, Дубатовка и им подобные не только у меня отнимают, а у них. А эти люди мне поверили, и я должен защищать их интересы. И я бы не имел никаких претензий к тем, кто подделывает фотографии и так далее, но они мешают нашему бизнесу. Поэтому это так нельзя оставлять.

— После всего пережитого можете ли вы сказать, что вы разбираетесь в людях? Можете ли вы предсказать: способен человек на предательство или нет?

— На предательство способен каждый.

— И вы?

— И я. Смотря как понимать предательство и как расценивать поведение человека. С моей точки зрения, я не предавал. Но Узлов, Дубатовка,  Капитонов и другие считают именно меня предателем. Потому, что я предал их тайные желания и намерения. Капитонов хотел, чтобы я сделал его автором научной монографии, а я этого не сделал — значит, я его «предал». Узлов хотел, чтобы бизнес передавался не по наследству, а талантливому менеджеру. Я с ним не согласился, а значит – «предал» и его. Так что такое предательство? Это субъективность. И предают как-раз соратники. Кто Христа предал? Самые близкие люди.

— А вы считаете, что вас предавали? Или здесь тоже всё относительно?

— Всё относительно. И мораль относительна: то, что вчера было грехом, сегодня — добро. И наоборот.

— Стало быть, все эти судебные разбирательства и, в частности, дело против компании Игоря Дубатовки «Моноракурс», это не сведение личных счётов?

— Нет. Это вызвано необходимостью защищать и отстаивать интересы инвесторов, которые поверили мне, и которых очень много на сегодняшний день. Я защищаю интеллектуальную собственность, которая принадлежит нам и лежит в основе нашего бизнеса. Если я не отстою те же Озёры, то это будет значить, что нет интеллектуальной собственности и нет бизнеса. И деньги нужно в таком случае инвестировать в Дубатовку и Узлова.

Странный случай: правдивая иллюстрация ко всему вышеизложенному

В этот момент я заметил, что стоящий в очереди за спиной Анатолия Юницкого человек как-то странно смотрит на нас. Это был мужчина лет сорока, на нём было одето что-то довольно сильно потрёпанное и давно не видавшее стирки. Глаза тускло поблескивали тем особенным блеском, какой возникает в результате злоупотребления спиртным. В довершение образа под правым глазом красовался фингал трёхдневной степени спелости. Четверть минуты спустя он подошёл к Юницкому и, указав на пол, проговорил фразу, которая несколько театрально вписалась в контекст нашего разговора.

— Мужчина, — произнёс он, — у вас из кармана кошелёк выпал.

Юницкий наклонился и поднял кошелёк, который даже в закрытом состоянии производил внушительный упитанный вид.

— Спасибо — сказал Юницкий, — ты мог украсть, но не украл.

Он спрятал кошелёк в карман, затем, после недолгого размышления, снова достал его, подозвал проходившего мимо с вновь приобретённой бутылкой дешёвого вина благодетеля и, ещё раз поблагодарив, протянул ему самую крупную купюру из того самого кошелька. После этого Анатолий Юницкий вновь обратился ко мне:

— Так вот, и Узлов мог украсть, а мог и не украсть. Этот человек честный, а тот нет. А по виду ты можешь узнать? Этот человек своим поступком показал. И так со всеми. Я — инженер, и если я знаю математическую формулу, то я могу рассчитать балку, стержень, мост и так далее. Но если взять человеческие отношения, то там нет математики — их нельзя рассчитать. Судить можно только по делам, поступкам и намерениям.

Взять того же Жаркевича. Думаете, я взял и просто так уволил главного дизайнера, который работал со мной более 10 лет? С ним была связана одна очень неприятная история, которая сильно затормозила нашу работу по адресным проектам в Ханты-Мансийском округе. В 2007 г. я триумфально выступил на одном из инвестиционных форумов в Ханты-Мансийске. Приехал туда с двумя действующими моделями СТЮ – 50-метровой трассой с подвесным юнибусом, установленной на улице, и 6-метровой трассой, установленной в зале, с навесными высокоскоростными юнибусами. Взял туда с собой и главного дизайнера, который и демонстрировал эти модели. Губернатор пригласил меня на деловой вечер, я взял с собой Жаркевича. Тот так напился, что стал выкрикивать оскорбления в адрес руководства округа, а затем облил красным вином советника губернатора и одного из руководителей местного банка. Это был его поступок, а не мой.

Дубатовка тоже сам сделал свой выбор. Когда я понял, что сейчас произойдёт рейдерский захват группы австралийских компаний, а это был июнь 2011 года, я поехал в офис «Моноракурса» к Дубатовке, чтобы выяснить его позицию. Сначала он предложил мне «подоить» Узлова и наших акционеров и инвесторов (так и сказал: подоить), а затем поставил условие: «Кто заплатит мне 150 тысяч долларов, с тем и буду. Заплатит Узлов – буду с ним, заплатишь ты – буду с тобой».

Заключение

Автор этой статьи, наученный наглядным примером, не берётся никого судить и предоставляет это право читателям. Поступки всех действующих лиц дают достаточные основания для составления собственного суждения. Детали истории с Узловым и Дубатовкой можно найти по ссылке http://vuzlovu.net/. Там же собрано большое количество фактического материала, проясняющего различные обстоятельства австралийской истории. В дополнение к этому — копия решения Верховного Суда Республики Беларусь. Хотелось бы только отметить, что ни одна настоящая история не обходится без драматизма. То, что на протяжении всего времени развития идеи струнного транспорта вокруг него было сломано такое количество копий, говорит о масштабности и значительности этой идеи, претендующей на то, чтобы творить историю. Но рядом с теми, кто творит историю, всегда есть те, кто её переписывает.